IV. КАК ПРОВЕРИТЬ ДЕЙСТВЕННОСТЬ ТЕОРИИ
Для того, чтобы перейти от высоких обобщений и «спуститься с неба на землю», расскажу об интересном опыте, который я вместе с несколькими педагогами нашего колледжа поставил лет тридцать назад в студенческих группах разных курсов и отделов. Цель опыта состояла в том, чтобы проверить, в какой мере наши студенты используют теоретические знания в оценке содержания музыкальных произведений. Студентам было предложено описать своими словами и сравнить содержание двух незнакомых произведений, имеющих некоторое сходство в жанровой основе и большие различия в музыкальном языке. Каждое прозвучало по 5-6 раз в течение двойного урока.Привожу их начальные фрагменты:
Пример 4 Р. Шуман. Листок из альбома (1841)
Пример 5 Б. Барток. «Говорят, не выдадут меня за любимого»
Работы, выполненные студентами нашего колледжа, представляли собой смесь расплывчатых определений образного строя (иногда, впрочем, очень удачных и метких) с разрозненными характеристиками отдельных элементов музыкального языка. Результаты такого анализа в большинстве случаев не складывались в цельную картину, адекватно раскрывающую содержание услышанной музыки. Впрочем, некоторые сочинения, выполненные, в основном, студентами-теоретиками, все же содержали достаточно связное и логично построенное изложение содержания музыки, опирающееся на анализ ее языка, но таких работ было меньшинство. Конечно, сказалась неожиданность задания, неготовность многих к его выполнению. Тем не менее, большая часть из числа представивших работу, проявили активный интерес к такой форме проверки знаний.
В дальнейшем я проводил такие пробы со своими студентами на разных курсах и получал наглядное подтверждение качества применяемой методики, ее эффективности или несовершенства, наблюдая в выполненных работах студентов от курса к курсу постепенный рост их профессионального уровня.
Перенеся этот опыт на свои методические семинары для педагогов, проводимые в разных городах, я немного изменил методику. Теперь сочинения по тем же произведениям педагоги писали командами, каждая в составе 4-6 человек, и сочинение писалось в два этапа. На первом этапе предлагалось пользоваться только словарем, доступным любым любителям музыки, не прибегая ни к каким музыкально-теоретическим терминам. Разрешалось излагать свои идеи в свободной форме – в прозе или стихах, раскрывать содержание музыки путем сравнения с известными произведениями живописи, поэзии, или нарисовать рисунок с комментариями к нему и т.д.
Каждая команда обнародовала свой способ раскрытия содержания музыки, и, в подавляющем большинстве, все они продемонстрировали замечательную чуткость к музыкальному содержанию, тонкость и точность своих метафор и эпитетов. Запомнилось, как в Новосибирске, где вместе с педагогами училища участие в работе приняли и студенты-теоретики старших курсов, их команда после небольшой предварительной репетиции сумела с помощью пантомимы весьма выразительно передать содержание пьесы Б. Бартока.
Второй этап включал музыкально-теоретический анализ музыки, где можно было продемонстрировать, как работает понятийный аппарат. И здесь наступило разочарование: куда-то исчезли тонкость и чуткость в анализах, представленных большинством команд, резко обеднел их словарь. Хорошо «работали» лишь понятия, отражавшие формальную структуру текста – его членение на части, предложения и периоды, тональность и тональный план, виды каденций, разновидности лада, наличие консонансов и диссонансов в аккордовых структурах. Зато отсутствовало все, что отражает строение фактуры, не принимались во внимание жанровая основа тематического материала, его образный строй, не раскрывалась драматургия произведений. Зато в нескольких работах упоминался «основной принцип современной гармонии – устойчивость диссонанса» (и это по поводу пьесы Бартока «Говорят, не выдадут меня за любимого»!).
Такие же результаты, с теми или иными вариантами в отдельных деталях, я получал при всех попытках своего общения с педагогами в разных городах. Результаты этих проб убедили меня в том, что «неладно стало» не только «в Датском королевстве», но и в деле теоретической подготовки наших музыкантов. Комплекс теоретических понятий, усваиваемых нашими студентами из учебников или от своих педагогов, работает лишь в очень узком диапазоне – там, где не надо оценивать содержание музыки. Он не помогает ученикам осознавать природу своих музыкальных впечатлений, и оторван от их исполнительской практики.
Это значит, что теория начала становиться все более кривым и мутным зеркалом для музыкальной практики.